_______
Образ монархии в моем понимании хорошо отображен вот в этих строках — С. Герберштейн (1517 и 1526 г. в России): «Князь имеет власть как над светскими, так и над духовными особами, и свободно по своему произволу распоряжается жизнью и имуществом всех…» Повторю, что Иван Калита грабил собственный народ, «тишайший» Алексей Михайлович ввел крепостное право и у него разбежалось полстраны в первую очередь не от церковного раскола, а именно поэтому. Петр I загубил миллионы на строительстве Петербурга и волго-донском канале. Все остальные цари губили свой народ в войнах по просьбе любого западного монарха и для покорения отсталых народов. Сталин просто так погубил 30 миллионов, да еще в войне – столько же, в три или четыре раза больше, чем погибло немцев на всех фронтах, включая Запад и Африку. Хрущев и Брежнев продавали своих людей в фактическое рабство за границу: люди работали, а зарплату получало государство, платя самим рабам столько, чтобы не подохли с голоду там, за границей. Ныне нефть, газ, алмазы, ценные металлы, древесину, рыбу – все идет за границу на многие десятки миллиардов долларов, а добывающий все это народ имеет денег только на пропитание, как рабы. И никто из нас не знает, что западный рыбак, три года проплававший на сейнере, может уже не работать всю оставшуюся жизнь. Как же достичь всего этого без народного страха? Только одно то, что наши власти и поныне «распоряжаются нашей жизнью» в Чечне, могло бы остановить эту статью, ее можно было бы уже не продолжать. Но она же у меня не про уже насажденные русские души, а про процесс насаждения этих душ рабством.
Д. Флетчер (1588-89 в России): «…им (нам – мое) не дозволяют путешествовать, чтобы они не научились чему-нибудь в чужих краях и не ознакомились с их обычаями. Вы редко встретите русского путешественника, разве только с посланником или беглого; но бежать отсюда очень трудно, потому что все границы охраняются чрезвычайно бдительно, а наказание за подобную попытку…есть смертная казнь и конфискация всего имущества. (Конфискацию я выделил, так как буду рассматривать ее отдельно и подробно). <…> По той же причине не дозволено у них иностранцам приезжать в их государство из какой-либо образованной державы иначе, как по торговым сношениям, для сбыта им своих товаров и для получения через их руки произведений чужеземных. С этой целью, в нынешнем 1589 году, они рассуждали между собой о переводе всех иностранных купцов на постоянное жительство в пограничные города, и чтобы на будущее время быть осмотрительнее относительно прочих иностранцев, которые будут приезжать во внутренние области государства, дабы они не завезли к ним лучшие обычаи и свойства, нежели какие они привыкли видеть у себя».
А. Поссевино (1582 в Москве): «…никто из московитов обычно не ездит в другие страны, если его не пошлют. Не разрешается даже иметь кораблей, чтобы никто не сбежал таким путем, и, наконец, считается, что слишком тесным общением с иностранцами можно нанести какой-то вред князю. Но даже тем, кого он иногда отправляет в качестве послов к христианским государям, не разрешается разговаривать с посланцами, прибывшими к великому князю московскому в ответ на его посольство. Так не разрешалось Фоме Шевригину разговаривать с нами, хотя мы, по приказанию вашего святейшества, провезли его через Италию со всем нашим дружелюбием и с большим почетом».
А. Мейерберг (1661 в Москве): «…по царскому запрещению, никому из Московитян нельзя заносить ногу за пределы отечества, ни дома заниматься науками, от того, не имея никаких сведений о других народах и странах мира, они предпочитают свое отечество всем странам на свете, ставят самих себя выше всех народов. <…> Ни один народ в свете не скрывает своих дел тщательнее Московского; ни один столько недоверчив к другим и ни один не получил привычки так великолепно лгать о своем могуществе и богатстве».
Я. Рейтенфельс (1670-73 в Москве): «Дабы открыто явить себя ревностными хранителями стародавних обычаев, Русские не допускают всех, без разбора, чужестранцев внутрь страны, а тех, кои допущены и кои начнут говорить об изменении существующего порядка, тех они выслушивают не благосклонно, не выезжают, наконец, за пределы отечества, с целью попутешествовать. Мало того: говоря об иностранных делах, они обыкновенно упорно твердят: хорошо это у них делается, да только не по нашему обычаю». «Ключевое» слово я тут выделил, чтобы вы не подумали, что «интервью» Рейтенфельсу даются от чистого сердца. Страх движет ими. Не верите? Н. Добролюбов пишет: «В Уложении (том самом, мной упомянутом уже, царя Алексея Михайловича от 1649 года) есть статья, в которой говорится, что если бусурман обратит русского человека в свою веру, то бусурмана того «по сыску казнить: сжечь огнем без всякого милосердия»».
Опять Маржерет: «Никто из посольской свиты не может прогуливаться по городу без особенных проводников, которые наблюдают, куда пойдет чужеземец, что будет делать и говорить».
Петр Петрей (1605-11 в Москве): «…ни одному чужеземцу (кроме послов) не дозволяется ездить в эту страну и путешествовать по ней, как водится в других краях. Попавший туда должен был оставаться навсегда в тамошней службе; если же бы ему захотелось выехать из нее, его наказывали ужаснее убийцы, разбойника и преступника. От того эта страна, большею частью, и неизвестна…»
Вновь Майерберг: «У ворот нашего подворья стояли …40 караульных…их каждый день сменяло такое же количество других стрельцов, беспрестанно караулили в разных местах здания, внутри и вне его, чтобы мы могли ночевать безопасно от воровства (по словам Москвитян), или, как полагали мы сами, чтобы не допускать к нам никого, кто бы, может быть, и хотел прийти».
Источник: Борис Синюков
И хочу заметить, что это еще не все, сожалею что ограничен временем и не могу Вам более расширенно и адекватно ответить… Надеюсь Вы сможете уловить ход моих мыслей…
Рекомендую сесть почитать просто теорию и только потом историю монархии(но не только российско-московскую, хотя бы вкратце), проанализировать плюсы и минусы, и как можно модернизировать эту теорию и задействовать на практике.
Ivan47